Князь Тишины - Страница 51

– Деточки, шли бы вы отсюда.

Иван с тяжким вздохом вышел. Я осталась. Антонина почесала переносицу и уселась на край стола.

– Иван, куда попер? – крикнула она неожиданно. – Для кого я умные вещи читать буду?

Иван как по мановению волшебной палочки возник в дверях. Антонина полистала заветную тетрадь и зачитала своим скрипучим голосом:

– «Существует связь между душой мастера и тайной вещества. Никогда не сумеешь создать из внешнего образ того, что ищешь, за исключением, что сначала сделаешь это из самого себя… Ибо если мастер не обладает сходством с творением, никогда оно не поднимется на подлинную высоту, и не найдет он дороги, ведущей к цели».

Некоторое время в каморке было тихо.

– Поняли хоть что-нибудь?

– Чего ж тут не понять? – помолчав, ответил Иван. – Это самоочевидные вещи. Лично я так и делаю: по своему образу и подобию…

– А по-моему, здесь речь совсем не об этом, – возразила я. – Вот ты, скажем, творишь крокодильчика, и сам ему должен уподобиться. Представить себя им, почувствовать его изнутри. Тогда он получится живее.

Я сама вообще-то так не делала, разве что иногда нечаянно получалось. Иван в ответ на мою речь пренебрежительно фыркнул.

– Еще мнения будут? – холодно спросила Антонина. – Хорошо. Баня, вопрос. Знаешь, что делали перед началом работы средневековые иконописцы?

– Угу, – довольно кивнул Иван. – Перед началом работы три дня постились и молились… или вообще пока работа не закончится? Забыл.

– Не суть важно. А зачем они это делали?

– Типа, чтобы душу очистить, – высказалась я, поняв, куда гнет Антонина. – Чтобы приблизиться к совершенству. Как там… чтобы мастер был похож на творение, и наоборот. Только я думаю, что можно обойтись без этого. Есть куча примеров. Бот у нас на даче сосед – художник очень талантливый, так он ночью выкопал у нас целую грядку редиски, а на ее месте посадил свой мак и вообще ворует все, что плохо лежит… Опять-таки, если вспомнить Погодину…

У Антонины вытянулось лицо.

– Я, конечно, в Гелькины крайности не вдаюсь, – сказал Иван, – но замечу, что в моем домене и так дела идут отлично. Просто идеально.

– Хочешь сказать, что ты по жизни идеальная личность? – съязвила я.

Иван скромно промолчал.

– М-да, – уронила Антонина. – Печально. Даже не так печалят меня ваши заблуждения, как неумение слушать и слышать. Ладно, идите отсюда. Готовьтесь к тесту по управлению ночным небом. Геля, тебе вроде картинка понравилась? Ну так возьми ее себе. А если еще раз увижу, что какие-нибудь паразиты залезли в мой стол…

Почтительно пятясь, мы удалились из каморки.

– Знаешь, что я прочитал в тетрадке? – прошептал мне Иван, когда мы вернулись в мастерскую.

– Ну?

– Если у тебя есть истинный дар, то акт творения не требует ни проверок, ни ограничений.

– Прямо так и написано?

– Угу.

Я впала в задумчивость, прижимая к сердцу картинку с ветвистой девушкой. Высказывание очень напоминало поучения достопамятного Князя Тишины. По-моему, над этим обстоятельством стоило поразмыслить.

После занятий, уже довольно поздно, мы встретились с Мариной, чтобы ехать домой вместе. Однако наши планы непредвиденно изменились.

– Глянь-ка налево. Тебя кое-кто ждет! – хитро заметила Маринка, пролезая сквозь дыру в заборе.

«Саша!!!» – подумала я, покрываясь мурашками. Но это была чисто рефлекторная реакция. И секунды не прошло, как я поняла, в чем дело, и брякнулась духом с эмпиреев на сырую землю. У дыры в заборе караулил неотвязный Макс. Судя по синему цвету его носа, торчал он тут уже давно.

– Бедняжка! – шепотом пожалела его Марина. – У него что, шапки нет? Чего он вечно одет не по сезону?

– Закаляется, наверно, – съязвила я. – А может, крутизну изображает, заморыш несчастный.

– Привет! – пролязгал зубами подошедший Макс, кутаясь в свою вечную куртку-плащевку. – Долго вы сегодня!

– Как всегда, – я привычным жестом вручила ему сумку. – Ну и погодка! Это мокрый снег, или мне кажется?

– Погуляем? – с надеждой предложил Макс. – Ты вроде в кафе хотела?

Я поморщилась. Погода для блуждания по улицам была и впрямь отвратительная.

– Ладно, я побежала, – быстро произнесла Маринка. – Мне еще на бальные танцы к семи.

– Все-таки записалась? Молодец! Я тоже хочу!

– Так пойдем сегодня вместе.

– Сегодня… да что-то лень. Я внезапно не могу. Надо все обдумать…

– У нас на сегодня планы, – заявил Макс, испугавшись, что я воспользуюсь поводом и сбегу от него. – Ведь правда, Гелечка?

Я не удостоила его ответом, но подумала: «Ты за „наши планы" еще ответишь. Совсем обнаглел!»

Мы шли по улице. Уже начинало темнеть. Снежинки попадали в глаза и таяли на ресницах. Свет фонарей дробился в каплях, превращаясь в подвижный замысловатый узор из разноцветных огоньков. Макс болтал, как радио со сломанным выключателем, я мечтала о Саше. Точнее, я думала: «Саша», а остальное приходило само. Как он смеется, когда тетя Наташа делает ему замечания; как сидит на диване, откинув голову, и с презрительным видом смотрит телевизор; какие у него бездонные глаза, сколько в них уровней и смыслов. «Золотые хлопья света – роковые капли мрака, – непроизвольно начала я нанизывать сравнения, – лунный луч из поднебесья, заблудившийся в пещере, – серый камень озаривший, сплошь покрытый древней вязью, – задрожала капля мрака, не упав… он весь – загадка, и ее не разгадаешь, только край души увидишь, заглянув сквозь каплю мрака…»

– Хочешь, в субботу съездим в Пушкин?

До меня постепенно дошло, что Макс задал какой-то вопрос.